Александр 5 - Страница 86

— Он никогда бы не решился, но деваться некуда. Бог даст, до весны дотянут. А следующую зиму уже не переживут. Сеять-то ему нечего — все в корм ушло. А Козьма Никитич, ежели уступит на посев, так потом половину урожая и приберет себе. Он еще тот крохобор. На умирающего смотреть будет и долг стряхивать.

— И что, к нему еще из уездной администрации не наведывались?

— Так чего ради? Он все честь по чести делает. Не ворует. Просто человек такой.

— Он, Василий Иванович, занимается спекуляцией. Вся Империя тратит колоссальные средства для борьбы с голодом, а он наживается. Отец Илларион разве еще не доводил до вас новый указ Его Императорского Величества о борьбе с кулачеством и создании сельских фондов взаимопомощи?

— Нет, Игорь Анатольевич, не рассказывал. Он вообще только два раза об указах говаривал.

— Вот как? — Оживился Калачев. — А что еще вы можете о нем сказать? Школу он ведет?

— Ведет, ваше благородие. Только берет за нее уж больно большие харчи в уплату, поэтому почти никто туда недорослей не отправляет.

— Харчи?

— Да. Говорит, что готов нас уважить, но за это его нужно благодарить.

— Хорошо, — Игорь Анатольевич сказал это, казалось бы, позитивное слово, с такой интонацией и выражением лица, что у Василия Ивановича аж мурашки по спине пробежали.

— Игорь Анатольевич, — попытался было вступиться за батюшку староста, но был резко осажден.

— Обязанность отца Иллариона не только вести бесплатные занятия по чтению, письму, счету и закону божьему, предоставляя для того все необходимые принадлежности, но и доводить до всех жителей деревни Императорские указы, разъясняя их и помогая разобраться в хитросплетениях бюрократических закорючек. Это его прямая обязанность, закрепленная в специально заключенном с ним контракте. За нее он получает жалование и не малое.

— Что? — Удивленно выдохнул староста.

— А он — обычный вор! Который мало того что ворует, так еще и обманывает! Причем не только вас, но и Самого! — Игорь Анатольевич многозначительно поднял указательный палец. — Вы понимаете, что Он шутить не любит?

— Да… — подавлено выдавил староста.

— То-то же. Моя прямая обязанность донести о нарушениях отца Иллариона куда следует, дабы он понес заслуженное наказание.

— А кто же у нас будет тогда службы проводить?

— Вам пришлют нового настоятеля. А отец Илларион… не вздумайте его предупредить. Вы лично будете отвечать за то, чтобы он оставался в неведении и никуда не сбежал.

— Так чего ему бежать-то? Неужто сильно накажут?

— Контракт с ним заключен еще два года назад. Если суммировать воровским способом полученное жалование и поборы с вас, то он пойдет по пятьдесят восьмой статье, как саботажник и вредитель. А это — пожизненные исправительные работы с полной конфискацией имущества. Конечно, я не судья, но вряд ли отец Илларион сможет оправдаться. Что вы взгляд потупили?

— Да сурово это уж больно. За что?

— Во-первых, за воровство. Во-вторых, за вымогательство взяток. В-третьих, за срыв ряда важнейших государственных задач. Он вредитель. Язва. И за это поплатится. Что у вас так глаза забегали? Если он сбежит, то лично будете отвечать. Вы поняли меня? Головой! Пойдете как пособник вредителя и саботажника, коим вы и являетесь, раз не донесли своевременно. Но вас оправдывает, что вы действительно могли не знать, что к чему, так что уж извольте проявить сознательность хотя бы в этом вопросе. — Калачев выдержал небольшую паузу. — Я хорошо донес до вас мысль?

— Хорошо, Игорь Анатольевич. Что же тут не понять, — растерянно ответил староста.

— Отменно. Кстати, за Козьмой Никитичем тоже присмотрите. Ему ничего особенно страшное не грозит, — холодно усмехнулся Калачев, от чего Василия Ивановича снова пробежались мурашки по спине, — но спекуляциями он больше заниматься не будет. И зовите уже просителя, посмотрим, что он скажет.

…

— Ваше благородие, — Демьян Петрович имел совершенно измотанный. Уставшее, осунувшееся лицо с провалившимися щеками было темным. — Я много раз вел себя непотребно, но сейчас мне просто не к кому идти за помощью. Не откажите. — Он склонил голову и, спустя несколько секунд упал на колени.

— Так. Демьян… как вас по батюшке?

— Петровичи мы.

— Демьян Петрович, нечего тут комедию ломать. Сядьте. Я выполняю свою работу, так что уговаривать меня нет никакой нужды. Куда вы хотите переселиться?

— Я не знаю…

— Насколько я знаю, вы находитесь в бедственном положении, и нуждается в максимальных подъемных средствах? — Игорь Анатольевич посмотрел в какой-то потерянный взгляд с полностью отсутствующим пониманием услышанных слов. — Не понимаете?

— Нет, — замотал головой Демьян.

— С едой как у вас?

— Очень плохо. Да и дров мало осталось. Бог даст выживем, если зима не очень долгая будет.

— Смотрите. — Игорь Анатольевич достал карту мира с нанесенным на нее политическим делением. — Если вы согласитесь ехать вот сюда, то я могу вам выдать десять рублей прямо сейчас. Хоть нормально семью накормите. — Глаза Демьяна Петровича заблестели. — Так. Вижу вы согласны. Сейчас я оформлю от вашего имени заявку. Вы, надеюсь, не против? Или сами изволите?

— Нет, что вы, — потупился Демьян Петрович, — я неграмотный. Читать не умею, не то, что важные бумаги составлять.

…

Спустя полчаса.

…

— Итак, Демьян Петрович, вам нужно подписать это заявление.

— Но как? — Не на шутку перепугался мужик.

— Ничего страшного. Для подданных Его Императорского Величества, что еще не умеют писать предусмотрен простой способ. Вот, — Игорь Анатольевич достал небольшую черную коробочку и открыл ее. — Прижмите большой палец правой руки к этой подушечке, а потом вот сюда, — указал Калачев на место подписи на документе. — Хорошо.