Александр 5 - Страница 103

103

— Печально, но, думаю, вы правы.

— Германия… она родилась в жутких муках, чтобы трагично погибнуть ребенком. — Досадливо покачав головой, сказал Бисмарк. — Не так я это себе представлял.

— А Александр?

— Вы хотите залезть в голову к дьяволу? — Усмехнулся Отто.

— Нам нужно понять, что он хочет.

— Пока все, что вы видите в Европе, происходит по его сценарию. Ему не нужны сильные государства, способные составить ему конкуренцию. Именно по этой причине он разрушил Австрийскую, Французскую и Османскую Империи. Правда, я стал понимать это только сейчас. С каждым таким ударом его владения становились обширнее, а военная мощь все большей угрозой всему остальному миру. Раз за разом. Удар за ударом. Думаю, что в гражданской войне между САСШ и КША он тоже не просто так появился.

— Экономическая выгода?

— Если бы только она. Я тут подумал… эта страна, что теперь разделена на несколько враждующих лагерей, получилась бы чрезвычайно могущественной в экономическом плане. Причем, никакой нужды в постоянных войнах и содержании большой армии у нее бы не было. Как-никак — разместилась за океанами от ключевых игроков. Этакая Великобритания, только без острой нужды в колониях.

— Вы думаете, что если бы Александр не помешал северянам разбить южан, то получилась бы еще одна Великая держава, способная претендовать на мировое господство. Через век — полтора.

— То есть, реально ему не нужна сильная Германская Империя?

— Да. Я в этом убедился. Александр стремится к мировому господству в лучших традициях Александра Македонского. Для чего он старается дробить, ослаблять и подчинять своей воле своих соседей.

— Александр Македонский был завоевателем…

— А вы можете назвать русского Императора кем-то еще? Да, он далеко не всегда действует одним лишь оружием. Но добивается результатов. И быстро.

— И как вы предлагаете поступить? Государственный переворот, это само собой. А дальше?

— Швеция, вероятно, останется с Россией. Ей это выгоднее. Болгария, Валахия и Македония — вероятнее всего тоже. Икконийский султанат и ряд ближневосточных эмиратов, образованные из азиатских остатков Османской Империи будут выдерживать нейтралитет. Они бы очень хотели поквитаться с русскими, но боятся. Да и истощены очень. Думаю, их можно будет подключить, если наша победа станет уже совершенно очевидной для всех.

— А Европа?

— А что Европа? Если не считать Ирландского и Испанского королевств, то она будет всецело настроена против русских. Слишком пугающими были их последние военные успехи. Ирландцы — их верные друзья, обязанные самим фактом своего существования Москве, поэтому будут сражаться до последнего солдата. А испанцы, скорее всего, попытаются соблюдать нейтралитет. Там фактически руководит Альберт Ротшильд, который не будет рисковать.

— Гарибальди?

— А что Гарибальди? — Усмехнулся Отто. — Он фактически не руководит страной. Думаю, к началу войны он умрет от рук 'русских агентов', чем поставит всю Италию на уши.

— Им какая выгода в этом? Благодаря России они как никто другой усилились. Это ведь риск — такая авантюра.

— Они хотят больше. Италию интересует восточное побережье Адриатического моря и Тунис, занятый сейчас русскими.

— Не весь.

— Конечно, формально Тунис занят войсками Египта и России, но реально там господствует Москва, отчисляя в Каир лишь некоторые взносы… что-то вроде арендной платы. Впрочем, Египет их верный союзник. Оформления как самостоятельной державы он давно жаждал. А тут такая помощь. Ради этого Каир без сожаления уступил Синайский полуостров, получив в качестве компенсации весьма приличное побережье северо-восточной Африки.

— Не знаю. — Задумчиво произнес Штибер. — Италия, на мой взгляд, игрок такой же спорный, как и Испания. В народном сознании слишком укоренилось восприятие русских как друзей, благодаря которым Италия смогла не только полноценно объединиться, но и частично вернуть былое величие. Такая территория! И статус Великой державы, как третьей в Европе по могуществу после Великобритании и Германии. — Посмотрим ближе к делу. — Сказал, откинувшись на спинку кресла Бисмарк. — Нам сейчас главное — привести здоровые силы к власти в Германии, чтобы можно было выстоять в предстоящем шторме. — И кого вы видите правителем Империи? — Юного Вильгельма, сына Фридриха. Да, ему сейчас всего тринадцать лет, но, по отзывам его педагогов, он являет собой необычайно крепкую и развитую индивидуальность, которая не поддается самым сильным внешним влияниям, на которую никакие авторитеты не действуют. Смешно сказать, но только благодаря развитому чувству долга его удалось держать в дисциплине на учебе. Согласитесь — не дурная характеристика для подростка. — Пожалуй. Попробуем найти к нему подходы. До его совершеннолетия осталось пять лет. Думаю, нам хватит этого времени для подготовки государственного переворота. Но это игра ва-банк. — А у нас есть выбор?

Эпилог

9 мая 1872 года. Москва. Красная площадь.

Работы по благоустройству главной площади страны продолжались и после коронационного парада в мае 1869 года. Очень много усилий было потрачено на формирование ровной как зеркало поверхности основного плаца от собора Василия Блаженного до начала Тверской улицы. Целых шестьсот метров выверенного по уровню пространства, на котором даже кирпичи из красного гранита были подогнаны так плотно, что прогулка получалось легкой и приятной. Благо, что они лежали не просто на легкой песчаной подушке, а твердом основании, которое не давало им играть.

103